В Лондоне появилась ещё одна достопримечательность, осаждаемая туристами: простой чизвикский дом, будто уходящий в пустоту, и его белый балкон, на котором, подперев подбородок рукой, стояла рыжая молодая женщина. Это случилось неделю назад. Когда Уилфред Мот, желая зайти домой, по привычке толкнул дверь, но вместо этого рука прошла сквозь плотную дверь, будто её и не было. Порадовавшись, что Сильвия в отъезде, Уилф сразу сообщил в газету, а сам перебрался жить к другу. Он звал и Донну, но она стояла почти неподвижно и не отзывалась. Когда информацию решили проверить в газете, оказалось, что бесплотна не только дверь, а весь дом и – о ужас! – даже Донна. Власти были бессильны хоть как-то помочь старику и его внучке, и Уилфу оставалось только бросить всё это дело.

Он хотел позвать Доктора, но не мог его найти. Когда Донна вернулась ещё более болтливая, она так и не сказала, где он будет, пока она общается с семьёй, хотя говорила о нём как никогда много. Даже несла какой-то бред, что Доктор теперь в прямом смысле у неё в мозгах. Что стала наполовину повелителем времени. Уилф отнёсся к этому спокойно. Они целый день играли в гольф, по ночам смотрели в телескоп, потом проводили Сильвию на поезд, и дедушка решил купить ей подарок к приезду. И, вернувшись, не смог открыть дверь.

Два дня назад об этом сообщили по телевизору. Толпы лондонцев ринулись посмотреть на это, исключение не составил даже Уилф. Он стоял под балконом, опираясь на бело-голубой заборчик, и всё выкрикивал:

– Донна! Донна, моя девочка! Я найду Доктора, слышишь? Он поможет тебе!

Теле- и газетные репортёры, осаждавшие дом, заслышав эти выкрики, тут же напали на бедного Уилфреда, и ему не оставалось ничего, как только смыться.

Назавтра ажиотаж схлынул. То ли люди утратили интерес к новой достопримечательности, то ли наступление понедельника так подействовало на всех, но теперь лишь одинокий прохожий в спешке рассеянно оглядывался на этот дом. Дедушке Донны это было на руку, и сегодня он снова пришёл её навестить. Однако разговаривать с внучкой было бесполезно, как с прикроватной тумбочкой.

Ослеплённый своим горем, Уилф не заметил странностей, происходивших на дворе перед домом, усыпанном осенними листьями, равно как и не заметил какое-то странное шевеление в окне и даже расстроенную физиономию в обрамлении тёмных густых волос, мельком выглянувшую в окно.

А сегодня наступил вторник. Уилф снова пришёл к своему дому, но не успел даже задуматься, как его окликнули.

– Старый добрый Уилфред Мот! Не могу сказать, что я рад нашей встрече в таких обстоятельствах.

– Доктор! – сипло отозвался дедушка и кинулся обнимать друга. – Помоги нам... сказали... Донна бесплотна... не отзывается... что с ней?

Таймлорд виновато прикусил губу.

– Последствия биологического метакризиса. Прости, Уилф.

– Что же теперь будет! Доктор, что теперь будет с моей девочкой? Она жива?

– Скажем так: где-то она существует. Где и как, не скажу...

Уилф разразился причитаниями на всю улицу.

– Даже Доктор бессилен! Дорогая моя Донна, моя девочка, что теперь с ней будет, что будет со мной!

От избытка чувств он повалился на забор, на который опирался вчера, но забора как будто и не было: старик упал на землю.

– Тише, тише, тише! – умолял Повелитель Времени, помогая Уилфреду подняться.

– Что это было? – дедушка вопрошающе уставился на Доктора. – Ещё вчера я, кажется, мог потрогать этот забор... Бог мой, оно наступает! Что бы это ни было, оно наступает!

– Да, и это ещё не всё. – Мужчина сделал каменное лицо, как всегда, когда говорил о неприятностях, интересных ему в той же мере, что и пагубных. – Смотри внимательно, Уилф!

Оба уставились на дворик перед домом. Листья кружились по нему, как если бы дул сильный ветер. Но ветра не было! Сегодня был удивительно безветренный и солнечный для этих краёв день. Это был не последний сюрприз: почти сразу же после начала наблюдений шторы на балконе выдуло на улицу, сверкнула вспышка, и пошёл дождь. Над домом. В остальном Лондоне всё так же светило солнце.

– Прости, Уилф. – снова отозвался Доктор, когда старик, не в силах наблюдать эту картину закрыл лицо руками.

– За что ты извиняешься? У тебя не было выбора. – прохрипел в ответ Уилфред.

– Вообще-то... вообще-то был.

Дедушка поднял глаза на повелителя времени.

– Я мог сохранить её такой, какой она была до меня. Заставить её забыть меня, космос, всё, что она сделала... и одно неосторожное упоминание обо мне убило бы её. Это было бы слишком, и даже Донна это понимала, ведь я теперь... часть её.

– И если бы ты это сделал... ничего этого бы не было?

– Да, возможно. Но теперь ничего уже изменить нельзя.

– Донна говорила, у тебя есть машина времени! Измени всё, прошу тебя! Я не выдержу, Доктор!

– Ты забудешь это, если мне удастся всё изменить.

– Да с удовольствием!

– Тогда я пошёл.

– Куда?

– Ты же хочешь, чтобы я всё изменил?

– Ну да.

– Тогда я пошёл.

– Удачи! – Уилф по-английски помахал Доктору рукой. – Верни мне мою девочку!

Со сжимающимся сердцем Доктор набирал координаты во времени и пространстве: лишь бы не навредить! Круговорот красок, головокружительный полёт, и вдруг – абсолютная тишина.

– Доктор! Ты же не заставишь меня всё забыть? – воскликнула в отчаянии Донна, хватая его за плечи. – Ты же не позволишь мне?..

– Мне очень жаль! – тихо сказал Доктор, и женщина упала в обморок у него на руках...

ТНЕ END