Над тобой издевались в школе?
Издевались – по нескольким причинам. Все, что я скажу, это что кое-кто увидел кое-что в душевой, заметил, что мое отличается от его, и все время издевался надо мной из-за этого, пока я учился в школе. Еще надо мной издевались, потому что я отличался от остальных. Я гулял с девочками, когда другие мальчики этого еще не делали. Помню, я как-то ехал в автобусе на плавание, один мальчик плюхнулся прямо на меня и не давал мне встать всю дорогу. Эта поездка мне показалась бесконечной. Я был не таким уж большим, так что оказался в итоге под креслом. Помню, что я сразу сдался и не стал драться с ним, лишь бы он отстал.

Когда в последний раз ты думал, что зашел слишком далеко?
Я всегда захожу слишком далеко. У многих людей есть грязные мысли. А я не думаю, я сразу высказываюсь. Люди шутят со мной и говорят: «Джон, иногда ты как-то уж слишком перебарщиваешь». Последний раз я вот так зашел слишком далеко минут двадцать назад – на съемочной площадке. Я был с Ив Майлз [Гвен], и мои руки оказались там, где им быть совершенно не положено!

Ты когда-нибудь просыпался и понимал, что не знаешь, где ты?
Да! И больше я ничего не скажу. Место было незнакомое, и мне пришлось наугад искать дорогу домой.

Ты когда-нибудь видел привидение?
Да, видел. И не одно. Я не зову их привидениями, для меня это духи, потому что я их не боюсь. Много лет назад я видел дух своей бабушки. Когда я был маленьким, в нашем доме в Шотландии жил полтергейст. Он разбрасывал повсюду разные вещи. Доставалось всегда моему отцу, потому что он был большим шутником, и все друзья и семья думали, что это он. Но это был не он. И в нашем лондонском доме сейчас живет привидение - женщина, она бродит вверх-вниз по лестнице и проверяет двери. Я думаю, она нас защищает. Еще часто у меня бывают предчувствия. Люди сейчас подумают, что я чокнутый, но я верю, что однажды у нас будут способности, которых нет сейчас, такие как телепатия, например, – прямо как в научной фантастике. Это будет круто.

У тебя есть какие-то стандартные актерские требования, которые пресса может раздуть до невероятных размеров?
Я не такой. Все, чего я прошу, это чтобы со мной хорошо обращались. Мое главное требование – чтобы люди были со мной честны и говорили мне правду. Я ненавижу, когда кто-то, кто со мной работает, темнит и не говорит мне чего-то важного. Вот это меня бесит. А так – нет, я не стану требовать вытащить все коричневые M&M’s, мне не нужен специальный человек, чтобы вытирать мою задницу…

Это миф, что у некоторых актеров бывают нелепые капризы?
Нет, не миф. Помню, много лет назад я снимался в массовке в «Неприкасаемых». Нам всем было запрещено просто смотреть на Шона Коннери, когда он выходит из трейлера! Никаких взглядов в глаза! Я тогда подумал: «Да иди ты на хер. Зачем это вообще?» Я перестал его уважать, потому что нет никакой нужды вести себя вот так.

Ты дерешься как девчонка?
Нет. И бью я не как девчонка. И не бегаю как девчонка. Я очень даже мужчина и морду могу набить как мужчина.

Стал бы ты есть человеческое мясо, если бы твоя жизнь зависела от этого?
Если бы у меня не было никаких, никаких других вариантов, то стал бы наверное. Но на самом деле я не знаю. Да, конечно, борьба за выживание, все такое и мы все-таки животные, хотя считаем себя выше. Мы по-прежнему едим других животных, так что, наверное, стал бы.

Худшая пьеса, фильм или сериал с твоим участием?
Какой ужасный вопрос! Мне все нравилось. Ладно, это неправда. Если бы надо было выбрать худшее… Что ж, худшей была пьеса Aspects of Love, я играл ее в Ирландии. Я взялся за нее ради одолжения, и это стало ужаснейшей моей ошибкой. Публика ее любила, хотя спектакль был плохим. Некоторые другие актеры плохо играли. Когда понимаешь, что получается совсем не так, как хочется, ты делаешь все, что можешь. Потом стараешься это забыть, зная, что каждый вечер, что ты был на сцене, чувствовал себя так, будто тебя лопатой огрели. Мне нравятся все сериалы, в которых я снимался. Фильм? Я знаю, что вам хочется от меня услышать, но мне было весело сниматься в «Мегалодоне». Это самый дешевый плохой фильм на свете, но на съемках я веселился от души. Он для меня как культовые фильмы класса B.

Когда-нибудь открывал бутылку вина и садился посмотреть ДВД с ним?
Черт, нет! Зачем зря переводить вино?

Самый привлекательный мужчина, с которым ты работал?
На данный момент – Эшли Уэй, наш режиссер. Он правда симпатяжка. У него классная задница. Каждое утро в 7, когда я прихожу на работу, он мне ее демонстрирует – не голую, конечно, в джинсах. Кто еще? Наверное, люди хотят, чтобы я сказал «Роб Лоу», но он мне не нравится. Он не кажется мне привлекательным. Талант мне кажется более привлекательным, чем красивая внешность. Но тебе нужны имена, да? Сукин сын, тебе правда нужны имена! Вообще, я думаю, что Дэвид Теннант очень сексуальный, он уверен в себе, он просто излучает уверенность, когда с ним говоришь. И Кристофер Экклестон тоже сексуальный. Мне нравится его своеобразная ангстовая мрачность. Будь я Джеком, переспал бы с ними обоими.

На что ты потратил больше всего денег в жизни?
Я как раз только что купил черный «Порш» (Porsche Boxter S), его привезли прошлым вечером. А в декабре у меня будет и «Мерседес».

Лучшая вечеринка, на которой ты был?
Сорокалетие одного моего друга. Они сняли зал со спа в Ковент Гарден. Темой был Древний Рим, все было переделано под римские бани, и мы были одеты как гладиаторы. Одна женщина пришла с четырьмя парнями на цепях в коротких набедренных повязках. Это бы фантастический вечер. Мы со Скоттом взяли в прокате римскую одежду и здорово повеселились. Отличный был вечер.

Когда ты испугался сильнее всего?
Не так уж много вещей меня пугает, но вот летать я не особо люблю. Я как-то летел из Нью-Йорка в Рим, летел первым классом. Нас зацепил хвост урагана с восточного побережья Америки. Я играл в Нинтендо, чтобы отвлечься, потому что самолет буквально бросало из стороны в сторону, и можно было слышать скрип снаружи самолета. Нам не разрешали вставать со своих мест весь полет. Стюардессы, когда шли по проходу, цеплялись за кресла. Видя, как их бросает из стороны в сторону, я, честно говоря, думал, что это все – я сейчас умру. Мой отец конструировал самолеты и всегда говорил, что ветер самолету ничего плохого не сделает, он только помогает ему летать. Но трудно себя этим успокаивать, когда эту чертову хрень швыряет туда-сюда. Как в страшном сне. Когда мы приземлились, я так переволновался и так хотел разрыдаться, что подумывал о том, чтобы сесть снова на самолет – чтобы лететь домой.

Что бы ты хотел написать на своем могильном камне?
Он отлично повеселился!

Какую бы часть своего тела ты бы хотел изменить?
Член у меня великоват. (смеется) Нет, это вы не можете напечатать. Я, кстати, шучу. Я бы хотел изменить это (показывает на живот). У меня тут жир на талии и его все больше. Берн [Берн Горман, Оуэн] убьет меня за то, что я это говорю, но он тоже страдает от этой проблемы, мы ведь оба не были в спортзале с начала съемок. Просто нет времени. Мы сами себе противны. У меня никогда-никогда не было жира на талии, и это просто сводит меня с ума. «Торчвуд» подарил мне много любви… и жира.

Кто должен сыграть тебя в фильме про твою жизнь?
Что ж, все говорят, что я на него похож, так что пусть будет Том Круз. Он немного псих, я тоже. Правда, он не такой псих как я. Я – прикольный псих, а он – жутковатый псих.

Самая странная вещь в твоем гардеробе?
Расшитый стразами элвисовский костюм, в котором я выступал в «Танцах на льду». Я его до сих пор время от времени надеваю. Я катался в нем на сноуборде в горах в Канаде. Еще я надевал его, когда летел на самолете, и меня пересадили в бизнес-класс. Как-то пошел в нем в ближайший ко мне магазинчик купить газету. Было интересно посмотреть, как люди отреагируют. Сходил в нем в Starbucks, купил кофе, и там у всех на лицах было написано «Не может быть!»

Ты хорошо целуешься?
Ну кому это интересно? Говорят, что хорошо. Но часто целоваться мне не нравится. Если слишком часто об этом задумываться, испортишь себе все удовольствие. Не задумывайтесь, просто целуйте.

Билли говорила, что ваш поцелуй в серии «Пути разошлись» был довольно влажным.
Правда? А мы с языком целовались или без? Ну кому нужен сухой совсем-не-поцелуй? Хотя некоторые не любят использовать язык. Билли, наверное, понравилось, раз у нас все получилось. Мне пришлось много целоваться в «Торчвуде», некоторые не хотели целоваться с языком, но ведь все равно надо сделать так, чтобы выглядело это интересно.

О чем был твой последний сон?
Вообще-то, я видел сон сегодня днем, потому что заснул прямо на диване. Не помню, о чем он был, но знаю, что это было что-то неприличное – когда я проснулся, встал не только я. (смеется)

Каким из семи смертных грехов ты больше всего потакаешь – злобе, лени, обжорству, алчности, зависти, гордыне или похоти?
Наверное, обжорству. У нас тут в «Торчвуде» бывают Грязные Пятницы, когда на завтрак мы едим сосиски, яичницу, кровяную колбасу, картофельные оладьи – все в одном сэндвиче. Можешь как-нибудь заглянуть. И еще фасоль на тосте. Грязный завтрак. Он великолепен!